Из пушки на Луну - Страница 49

— Да, внешний вид нашего вагона оставляет желать многого, — говорил Ардан. — Зато я его омеблирую, как я хочу: с комфортом и роскошью, подобающими посольству от Земли!

— В этом отношении, дорогой Мишель, — ответил Барбикен, — ты волен развернуть всю свою артистическую фантазию: мы тебе мешать не будем. Ты позаботься о приятном, наше же дело — подготовить все необходимое и полезное.

— Кстати, что ты придумал там, в лесу, вместо того чтобы охотиться на Николя? Ты объявил, что придумал средство сохранить наши головы и кости во время выстрела. Помню: ты говорил о каких-то пружинах и о воде, но я ничего не понял.

— Как же ты поверил?

— Друг Барбикен! Знай: во всем, что касается математики и механики, я буду слепо тебе верить, потому что ты ученый, притом такой ученый, который знает свое дело; я же в механике почти ничего не смыслю, а математики совершенно не знаю; у меня даже сложение редко выходит, когда слишком большие числа.

— Как же ты приводил много верных данных и цифр во время своей речи на митинге? — спросил не без изумления Барбикен.

— Цифры и всякие факты я могу запомнить, если их выучу, а я их всегда выучу, если они интересны, — спокойно ответил Ардан. — Так объясни же мне, что ты придумал: подушку на пружинах, огромные рессоры? При чем тут вода?

— Постой! Прежде всего я повторю то, что ты мне сказал четверть часа тому назад: если ты задаешь мне такой вопрос, то боюсь, что ты не поймешь ответа…

— А я повторяю твой ответ: все-таки попробуй объяснить, дружище Барбикен!

— Ты знаешь, что вода обладает совершенной упругостью?

— Признаться, никогда не предполагал, чтобы слово «упругость» применялось к воде. Я знаю упругость резины, стальной рессоры, дерева…

— Это тоже упругие вещества, но упругость их несовершенная и даже весьма незначительная. Слишком сильно согнешь дерево — оно так и останется согнутым или переломится; перекрутишь пружину — она лопнет, и т. д. А на воду можно действовать какой угодно силой, и она не потеряет своей упругости. Если, например, давить на нее в толстостенном сосуде, она несколько сожмется, но лишь только будет устранено давление, она снова примет совершенно такой же объем, как прежде. Ты это себе представляешь?

— Верю, хотя и не очень. Во всяком случае, буду помнить, — ответил Ардан.

— Теперь дальше. Так как вода почти несжимаема и притом совершенно упруга, она может принять какой угодно толчок…

— Который ее не «согнет» и не «сломит». Видишь, я понимаю! — вставил Ардан.

— Совершенно верно, хотя ты и шутишь, — продолжал Барбикен. — Получив же толчок и некоторое сжатие, вода тотчас же будет стремиться занять первоначальный объем, то есть, в свою очередь, толкнет, и притом с той же силой, все окружающие ее предметы…

— Стой, Барбикен! Ведь и мы будем «окружающими предметами»! Или ты думаешь «для присутствующих сделать исключение»?

Барбикен махнул рукою с досадой и хотел было прекратить объяснение, но, взглянув на смышленое лицо друга, одумался и сказал:

— Ты невозможный слушатель, но ты на своем шутовском языке верно поставил вопрос: именно так и надо устроить, чтобы действие воды, ее толчок — или, по крайней мере, огромная часть этого действия — не передалась нам.

— Что же ты придумал?

— На дно снаряда будет налит слой воды в метр. Затем мы на эту воду опустим крепкий деревянный круг, совершенно непроницаемый для воды: вода не будет проходить даже между краями круга и стенками снаряда, — все это легко устроить. Итак, у снаряда будет крепкий деревянный» пол.

— Хочешь устроить плот? Внизу вагона — вода, на воде — плот, а мы на плоту? Не думал я «лететь» на плоту! — перебил Ардан.

— Недолго: несколько мгновений, а потом вода исчезнет.

— Исчезнет из металлического снаряда? — воскликнул Ардан.

— Сейчас поймешь. Я сказал, что слой воды будет толщиной в метр. Но он будет еще разделен деревянными перегородками, — горизонтально во всю ширину, — на несколько слоев меньшей толщины. От каждого слоя будут итти трубы до верхушки снаряда. Поэтому вот что произойдет: толчок от выстрела передастся сначала первому, нижнему, слою воды; эта вода прижмется к первой перегородке, которая будет мгновенно разбита, но так как она окажет некоторое сопротивление, — а главное, последует сопротивление остальных водяных слоев, — то нижняя вода устремится по открытым трубам на верхушку снаряда. Так же и второй слой воды разобьет вторую перегородку и отхлынет по трубам наверх; то же будет с третьей и четвертой перегородками. Таким образом, вода сыграет роль буфера — идеально сильной и быстрой пружины!

— Погоди немного! — остановил Ардан. — А вода, которая ушла на верхушку? Ведь она тоже ударится со страшной силой о верхушку, а оттуда обрушится на все «окружающие предметы»!

— Нет. Эта вода вылетит наружу.

— Наружу?! Наш вагон будет с отверстиями?! Где же они? Их не видно.

— Посмотри на самый верх снаряда, куда ты хотел посадить флюгер в виде саламандры. Видишь на нем покрышку? Она состоит из нескольких слоев толстейшей кожи, надежно прикрепленных к целому ряду спиральных пружин из лучшей стали, обладающих такой же упругостью, как часовые пружины; другими своими концами пружины, конечно, прикреплены к снаряду. Таким образом, кожаная покрышка составляет пружинный клапан или общую пружинную пробку для верхних отверстий всех труб. Вода хлынет, своим напором отбросит кверху покрышку, выльется наружу, а затем пружины сожмутся и снова притянут покрышку к снаряду.