Из пушки на Луну - Страница 76

— Довольно, — сказал Мишель, воодушевляясь. — Чтоб и речи больше не было о возвращении! Мы уже и без того много об этом толковали. А вот насчет сообщения с нашими земляками — так это будет вовсе нетрудно наладить.

— А каким же образом?

— Да хоть посредством тех же болидов, что извергаются лунными вулканами.

— Весьма остроумная идея, Мишель, — сказал убедительным тоном Барбикен. — Лаплас вычислил, что для отправления болида с Луны на Землю совершенно достаточно употребить силу, которая в пять раз больше силы наших пушек. А ведь вулканы одарены гораздо большей силой извержения.

— Ура! — закричал Мишель. — Какая прекрасная вещь эти болиды, а главное — они ничего не будут нам стоить! Можно будет отправлять письма без марок, без расписок. И уж как мы посмеемся тогда над почтово-телеграфными правилами! Но я думаю…

— О чем ты думаешь?

— Прекрасная идея! Как нам не пришло в голову прицепить к снаряду проволоку? У нас бы тогда установилось правильное телеграфное сообщение с Землей!

— Тысяча чертей! — крикнул Николь. — А вес проволоки в 400 тысяч километров длиной ты ставишь ни во что?

— Как ни во что? В колумбиаду можно было бы положить заряд втрое, вчетверо, впятеро больше! — крикнул Мишель с возрастающей запальчивостью.

— Против этого проекта, — сказал Барбикен, — я сделаю одно небольшое возражение. Эта проволока, при вращательном движении снаряда, наматывалась бы на него, как цепь на вал, и, стало быть, возвратила бы нас на Землю.

— Что за дьявольщина! — закричал Мишель. — У меня сегодня все непрактичные мысли! Мысли, достойные Мастона! Но мне кажется, что если мы не вернемся на Землю, Мастон способен явиться на Луну, чтобы нас навестить.

— Да, он явится, — сказал Барбикен. — Он достойный и храбрый человек. Да и что ему помешает это сделать? Разве колумбиада уйдет из Флориды? Разве может оказаться недостаток в хлопчатой бумаге и в азотной кислоте для изготовления пироксилина? Разве Луна не пройдет снова через зенит Флориды? Разве через 18 лет не займет она того же положения, какое занимает в настоящую минуту?

— О, конечно, — вторил Мишель, — конечно, Мастон явится к нам, а с ним и наши друзья, все члены Пушечного клуба… Уж как же мы их примем! А там установятся правильные рейсы снарядов между Луной и Землей. Ура Мастону!

Если достопочтенный Мастон и не был в состоянии расслышать эти «ура», выкрикиваемые в его честь, то все-таки можно было ручаться, что у него звенело в ушах. Что делал он в это время? Без сомнения, стоял на Скалистых горах, в обсерватории Лонгспика, и старался отыскать снаряд колумбиады в беспредельном пространстве. Если он думал в эту минуту о своих любезных товарищах, то надо сознаться, что и они не оставались у него в долгу и, под влиянием какого-то особого возбуждения, посвящали ему лучшие свои мысли.

Но что это за одушевление, с каждой минутой усиливавшееся в пассажирах снаряда? Лица их раскраснелись, словно они сидели сряду несколько часов против накалившейся печи; дыханье ускорилось, легкие действовали, как кузнечные мехи; глаза необыкновенно блестели, голоса их звучали странно; путешественники не говорили, а стреляли словами: каждый звук вылетал, как пробка из бутылки шампанского; телодвижения становились резкими.

И что всего страннее, они сами не замечали этого возбужденного состояния.

— Теперь, — отрывисто сказал Николь, — если мне не известно, когда и как мы возвратимся с Луны, я хочу знать, что мы станем там делать.

— Что мы станем делать, — вскрикнул Барбикен, грозно топая ногой, словно находился в фехтовальной зале, — я этого не знаю!

— Так ты не знаешь? — заревел Мишель страшным голосом.

— Даже и вообразить не могу! — ответил Барбикен таким же неистовым тоном.

— А я знаю! — прорычал Мишель.

— Говори же, что знаешь! — закричал Николь, который тоже не в состоянии был сдерживать свой голос.

— А вот назло не скажу! Заговорю, когда мне вздумается! — ответил Мишель, с силою схватывая руку товарища.

— Мы требуем, чтобы тебе вздумалось это сейчас же, — сказал Барбикен, сверкая глазами и делая рукою угрожающий жест — Ты увлек нас в это страшное путешествие, и мы желаем знать, зачем.

— Да, — прибавил капитан, — если я не знаю, куда иду, то хочу знать, зачем я иду!

— Зачем? — закричал Мишель, подпрыгивая на целый метр. — Ты хочешь знать, зачем? Затем, чтобы именем Соединенных штатов завладеть Луной! Чтобы присоединить новый штат к Союзу. Чтобы колонизировать лунные области, обработать их, заселить, перенести туда все чудеса науки, искусства и промышленности! Сделать селенитов образованными людьми, если они уже не образованнее нас, и… учредить у них республику!

— Да еще вопрос, есть ли на Луне эти селениты?- возразил Николь, у которого под влиянием непонятного опьянения появился необычайный задор.

— Кто осмелился сказать, что нет селенитов? — в бешенстве закричал Мишель.

— Я! — ответил Николь.

— Капитан! Это дерзость! И если ты осмелишься ее повторить, я заткну тебе глотку!

Противники готовы были кинуться друг на друга, и этот нелепый спор обратился бы в драку, если бы Барбикен не бросился их разнимать.

— Стойте, несчастные! — крикнул он, разводя их. — Если там нет селенитов, мы обойдемся и без них.

— Да, — вскрикнул Мишель, уже совершенно забывший все свои предыдущие рассуждения, — мы и без них можем обойтись. И что нам в селенитах?… Долой селенитов!

— Нам нужна только Луна! — прокричал Николь.